«Хвойные» представили полотна, написанные травой, а их коллеги — ритуальные костюмы и небо в перчатках
Финальный блок фестиваля-интенсива познакомил с погребальной тематикой и небом в перчатках
В Центре современного искусства AZ/ART проходит финальная часть летнего фестиваля-интенсива «Алгоритмы познания». Представленные на ней проекты можно увидеть только в течение месяца.
тестовый баннер под заглавное изображение
У каждого проекта — отдельное пространство. В общей сложности три зала на троих. По принципу краткого показа на локальной территории и задумывался этот пробный художественный интенсив. Под занавес мы увидели леопардовых существ (то ли люди, то ли звери), бумажную юрту, советский уют 1970-х, ритуальные артефакты.
Арт-группа «Хвойные» из Санкт-Петербурга — содружество пяти художников при отсутствии лидера. Грета Димарис, Виталий Дивенцов, Грета Димарис, Вильгений Мельников, Серафима Сажина на протяжении пяти лет встречаются во время майских праздников в деревне Хвойное, где у одного из участников дом-мастерская, сидят у костра, бродят по лесу, рисуют ветками и травой. Сама мать-природа становится соавтором художников. Их новый проект воссоздает атмосферу ежегодных весенних сходок, после которых каждый переосмысливает совместно пережитое.
«Хвойные» представляют инсталляцию «Бурелом». Кучей железа, напоминающей костер, занимался Вильгений Мельников. Компания зверят с леопардовыми лицами и вполне человеческими конечностями — дело рук Серафимы Сажиной. Мать-природа становится соавтором художников. Рядом инсталляция из трех сосен, напоминающих белоснежные колонны. Заходишь в ствол, уединяешься, смотришь видео Греты Димарис. За стеной можно присесть на пенек и познакомиться с видеоотчетами «Хвойных» разных лет о проведенном в деревне времени.
«Мы странные лесные существа, никак себя не преподносим, не предлагаем, — рассказывает Грета Димарис. — Так бы и продолжали тихо жить, если бы нас не пригласили поучаствовать в фестивале. Наша первая выставка состоялась в Русском музее. Обычно мы в грязи валяемся, находясь в деревне, а тут шанс посмотреть на себя чистых, и не в мае, а в августе».
«Железная кость» Михаила Рубанкова посвящена путешествию современного и вполне урбанистического шамана в потусторонний мир. Название выставки связано с символом устойчивости в культуре шаманизма и означает дополнительную косточку — как символ избранности шамана. У других ее нет.
На гвозди натянуты строительные перчатки, ставшие частью звездного неба. Их 12, и они составляют зодиакальный цикл. Обыденное врастает в нечто космическое. Внутри бумажной юрты — выставка. На экране — ритуал, который свершает ударяющий в бубен шаман. Как и все мы, он погружен в поток информации, но продолжает общение с духами, трансформируется в муравья или осу, чтобы потом врачевать наши души.
Проект Ирины Кориной «Послезавтра скорее всего, но почему-то не могу» собран по крупицам из раритетов, украшавших советские квартиры. Теперь их красиво именуют позднесоветским декоративно-прикладным искусством. Плюшевые мишки, одеяла, пляжные полотенца, ковры, хрусталь и чеканки отвечали за уют 1970-х. Ирина Корина представляет эстетику вещевого рынка и поминальной культуры.
«Мне хотелось собрать коллекцию вещей, которые нас трогают. Они жили в одной стране, потом переехали в другую, — рассказывает Ирина Корина. — Мы все живем как будто в той же стране, но все время переезжаем в новую. Вещи переезжают с нами, а контекст меняется. Мне захотелось посмотреть на привычные вещи иначе. Возможно, они и не такие уж милые».
Ирина показывает гигантские книжки с изображением похоронной пирамиды. На стене — аптечка, а в ней — фосфорные орлы. Стоит повернуть выключатель, шторки раздвинутся, и тогда можно увидеть сияние орлов.
«В течение нескольких месяцев я собирала все эти предметы на сайтах и блошиных рынках, приобретала вещи, казавшиеся мне печальными, спрашивала у знакомых, были ли у них в детстве фосфорные орлы. У меня, например, не было, но я их видела у друзей. Меня они завораживали. Кто-то загадывал желания в надежде, что они исполнятся ночью. Мастер по электронике, программировавший аптечку, рассказал про своего брата, который в десятилетнем возрасте выменял половину орла у своего друга. Ему досталась только скала. За десятилетия, которые прошли, некоторые предметы могут вызывать совсем другие чувства».
Подходим к «надгробиям». Ирина умеет соединять несоединимые предметы. «Я увлеклась системой Льва Выготского, который изучал, как дети находят смыслы в неожиданном сочетании предметов, — рассказывает она. — Вы видите здесь его портрет, а на другой стороне — перчаточная мартышка».
Коллекция черно-белых досок с картинками, некогда украшавших советские квартиры, выглядит устрашающе. Она напоминает колумбарий или, как скажет Ирина, собрание прекрасных дам, чье сердце было кем-то покорено.
«Посмотрите на композицию с розовым слоном на плюше. Сейчас такой ткани нет, — говорит Ирина, показывая еще один свой экспонат. — На нее нашит пейзаж моей дачи. Фотографии, которые я использовала на ткани, сняты на телефон. Здесь ясеневый шкаф из дома Станиславского, в котором он прятался, увидев человека в форме. Из-за страха попасть в тюрьму. Портрет писателя Павла Бажова напечатан на ритуальном костюме из филона. Это — Владимир Пропп, исследователь истоков волшебной сказки, которая сегодня так важна для понимания происходящего». Выбирайте ритуальные костюмы и символы современного образца. В вашем распоряжении Циолковский, Бажов, Вышинский…