Приключения Онегина и дяди Вани в Китае: как вахтанговцы покоряли Поднебесную
Сергея Маковецкого в Китае назвали эталоном актерской игры
Театр имени Вахтангова завершает свой гастрольный тур по Китаю, который совпал с визитом в Поднебесную Владимира Путина.
тестовый баннер под заглавное изображение
И хотя в рамках визита нашего президента культурная программа не была предусмотрена, но так само собою вышло, что название лучшего российского театра часто звучало в эти дни в трех крупных городах Китая — Пекине, Шанхае и Шеньджене. Совпадение? Может быть, но, как известно, в театре ничего случайного не бывает.
Трепет белых перчаток в космическом пейзаже
Вахтанговский впервые привез в Поднебесную два названия, а не одно, как обычно делают все наши гастролеры. Завершив четыре показа в Пекине, труппа перебралась в Шанхай, который поражает прежде всего невероятным архитектурным разнообразием массовой застройки, при этом утопающей в зеленых массивах — то ли в парках с магнолиями, то ли в небольших лесах. Даже разделительные ограждения на многоуровневых развязках здесь густо увиты яркими цветами.
Театральные здания выделяются уникальной, зачастую космической архитектурой. Так, Shanghai Oriental Art Center, где играли вахтанговцы, представляет собой пару пузатых шаров, снизу доверху облицованных геометрическими фигурами из стекла, преимущественно треугольными и ромбовидными.
— И так в каждом современном городе или районе, где строятся культурные центры с залами на 1600–2000 мест — театральные, филармонические, — комментирует директор театра Кирилл Крок. Он за одиннадцать лет сотрудничества с Китаем насмотрелся здесь многого. — Какая техника, технологии — темпы развития театральной индустрии для меня как управленца один из показателей серьезного рывка экономики страны вперед.
Однако рядом с этими внеземного вида сооружениями забавно видеть простенькую металлическую перекладину, на которой висят на вешалках дамские туалеты из позапрошлого века. Тут же белые перчатки трепещут на ветру. Костюмерам надо успеть все просушить до вечернего спектакля (начало непривычное — 19.15). Вещи, театральные и повседневные, из-за субтропического климата постоянно влажные. Плюс 30 здесь ощущаются как все 40. На улице в эти дни ох как непросто, в отличие от помещений, где везде найдешь спасительный холод и даже успеешь замерзнуть.
Как из ничего делаются роли
А с афиш на зрителя по диагонали летят русские барышни на качелях из «Евгения Онегина», а с черных сумок смотрит еще и дядя Ваня, горестно подперев голову, то есть Сергей Васильевич Маковецкий в его роли. А вот и он сам: черные брюки и жилет, белая рубашка, на лестнице у артистического входа курит, шуточки отпускает. Как будто это не он через полчаса, уже на сцене в «Онегине», привалившись к высокой стене, вскрикнет, точно пробудившись ото сна, и хриплым голосом произнесет: «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей»… Но это будет через полчаса.
А рядом с ним Онегин молодой — Владимир Гуськов, недавно перешедший в труппу Вахтанговского. В Москве пару раз сыграл и вперед — на покорение Китая. Видно, волнуется, хотя уверяет, что это совсем не то, что испытал в Москве, когда вышел в первый раз Онегиным. «У меня тогда ноги так дрожали, как до сцены дошел, не помню. Колотило всего». К тому же Володя в Москве играл в паре с отцом — Алексеем Гуськовым, и кто из них больше волновался, еще вопрос.
Надо сказать, что обе постановки, привезенные Вахтанговским в Китай, — шедевры и абсолютно разные: «Евгений Онегин» похож на балет, хотя не балет вовсе, но пластическое решение сцен, образов имеет значение. Даже у персонажей без слов, каких и у Пушкина нет, в спектакле оно есть. Странница, например, мало того, что по сцене она передвигается на полусогнутых, так еще и с домрой, наигрывая на ней нечто нервное. Представляю, что у артистки Иры Смирновой происходит с коленями и спиной после спектакля.
Или кузина Любови Корневой в маленькой, но запоминающейся роли.
— Вообще-то на репетициях у меня все иначе было, — рассказывает мне актриса. — Премьера, стоим за кулисами. Думаю: «Ну что у меня за роль? Во втором акте пара слов — все». И от нечего делать так немного степую. Мимо идет Римас, а наша артистка Лена Мельникова показывает на меня, мол, смотрите, что вытворяет. Он глянул и: «Так на сцене делайте». Сказал и пошел дальше. Вот как это было.
И так тоже рождаются роли — одна небрежная степовая красочка, без этого почти бессловесного персонажа «Онегин», ясное дело, проживет, но все же чего-то лишится. Я не говорю про восемь танцовщиц (они же подруги Татьяны и Ольги) — не просто восемь красавиц с косами до… (ну, вы понимаете), а восемь индивидуальностей под присмотром танцмейстерши, говорящей по-французски. Людмила Максакова — гранд-дама не только по бэкграунду (за более чем 60 лет сколько сыграно ролей!), но и в настоящем — в репертуаре у нее 12 названий, играет практически через день.
«Вот неполный… слабый… перевод»
Пушкину в Шанхае еще в прошлом веке поставили памятник и не сносят. В отличие от Украины, где даже памятник Екатерине, основавшей Одессу, в Одессе же и снесли. Но не будем о грустном.
Так вот, о пушкинском тексте, тем более поэтическом. Переводить поэзию, чтобы она тронула душу, вошла в сердце, тяжелее было, чем Чехова,— признается переводчик Юань Тинлэй. С песенками, что поют на именинах Ольги девушки в полотняных рубахах до полу, ему легче, поскольку это не высокая поэзия, а что-то вроде французских песенок — «Мой миленький дружок, любезный пастушок».
— Тут главное — передать атмосферу и перевести так, чтобы китайские зрители реагировали как в Москве. Ну, Юань может гордиться своим переводом: на сцену «письмо Татьяны» точно такая же реакция, как на Арбате, — смех. У Туминаса она разыграна с юмором и в прозе: «Вот «неполный… слабый… перевод», — начинает утомленный Онегин, за спиной которого Ленский взрослый (Олег Макаров) и отставной Гусар (Александр Горбатов). А дальше вместо «Я к вам пишу, чего же боле…» звучит: «Я пишу вам, и этим все сказано. Жизнь моя несчастна. Но, если вам хоть немного жаль меня, вы меня не оставите. Таня». И только когда мужская компания покинет сцену, выйдет Татьяна (Екатерина Крамзина), чтобы прочесть пушкинское: «Я к вам пишу, чего же боле, что я еще…».
— Какое ваше любимое место в романе Пушкина и у Чехова в «Дяде Ване»? — спрашиваю Юаня.
— Именно письмо Татьяны. Вы заметили, что во время поклонов на экранах были строчки как раз из ее письма: «Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой». А вчера после первого показа в комментариях кто-то из зрителей написал: «Каждая фраза и мелодия, услышанная мной, была залогом свидания верного с «Евгением Онегиным». А у Чехова люблю заключительный монолог Сони. «Мы будем жить дядя Ваня, будем жить…».
Про хлеб насущный и зажигалки
Искусство искусством, но до и после спектакля — китайская реальность, в которой не так просто разобраться. Иногда совсем невыносимо, когда ты спрашиваешь самое простое, типа black tea. И тут у того, у кого спрашиваешь про черный чай (в магазине, в киоске на улице и даже в кафе), может начаться паника. Отчего? От невозможности тебе помочь. И тогда несчастный зовет на помощь других сотрудников, и они вместе пугаются, на своем китайском долго обсуждая «tea», будучи уверенными, что понимают по-английски. «Мы понимаем по-английски», — пишет вам на русском переводчик в «Айфоне», а в реальности у каждого из нас свой английский.
Чтобы поездка в Китай, гастроли или туристическая, прошла без приключений, вот несколько лайфхаков от человека, который не первый год отвечает за организацию тура, — Антона Прохорова, замдиректора Театра Вахтангова. Не начальник, а ходячая энциклопедия.
• Нельзя проносить: зажигалки и спички в аэропорты, музеи и ряд учреждений. Также на местных рейсах будет проблема с пауэрбанками — они должны обязательно иметь сертификацию ССС.
• Про английский: надо быть готовым к тому, что на нем мало кто говорит (в Шанхае говорящих больше), поэтому театрам рекомендуется заказывать заранее больше переводчиков (не одного, а нескольких) на монтаж, репетиции и спектакли. А туристам — использовать онлайн-переводчики. Китайцы в массе своей доброжелательно относятся к туристам и тому, что те не понимают язык, искренне стараются понять и помочь. Зачастую просто подходят на улице, если им кажется, что вы не знаете, куда идти, или что-то не можете найти.
• Про хлеб насущный: поесть на троих можно в пределах 300 юаней (3500–3600 руб.), это 5–6 блюд (не порционных, а в стол, как принято у китайцев) и безалкогольные напитки. Лучше выбрать рестораны, где продублировано меню на английском и с картинками. Можно воспользоваться приложением Алипэй: в нем меню электронное, в нем же оформляете заказ или показываете официанту на экране. А в приложении есть встроенный переводчик. Если есть сомнение в каком-то блюде, то лучше не заказывать. Если китайская еда совсем не зашла, то при наличии желания и времени можно найти рестораны европейской кухни.
• На заметку театралу: с едой и даже водой в зал не пускают. Зато у входа в зал стоят полочки, на которых надо оставить всё и забрать в антракте или после.
• На многих спектаклях есть различные бонусы для тех, кто первыми купили программку. Например, после спектакля они попадут на автограф-сессию с артистами в числе 60 счастливчиков.
• На заметку артистам: после спектакля поесть будет сложно — большинство заведений закрываются в 22.00–23.00. Поэтому о хлебе насущном надо позаботиться заранее.
• А вообще, лучше всего установить приложения Алипэй и Вичат — очень облегчает жизнь.
P.S. А в это время Пекин готовился к параду, и город с его пятью транспортными кольцами по графику перекрывали. Все как и у нас. И зрители, как у нас в подобных обстоятельствах, тоже опаздывали в театр.
Когда Пушкина в Китае запрещали распространять
Как понять успех того или иного спектакля в стране, особенно иностранного? В Китае есть общенациональный сайт, где всем произведениям искусства (спектаклям, фильмам, книгам, выставкам) зрители сразу выставляют оценки, из которых складывается рейтинг. Это здесь работает эффективнее. Так вот, рейтинг «Евгения Онегина», которого в Китае показывают в пятый (!!!) раз, — 9,2, а дебютант на китайской земле — «Дядя Ваня» после двух показов в Пекине набрал — 8,5. Для спектакля, который в городе с 30-миллионным населением за два дня посмотрели около трех тысяч человек, — крутая цифра. Так мне сказал знаменитый китайский бас Тиан Хао Янг, который поет у себя на родине и в Метрополитен-опере в Нью-Йорке. Он прилетел с женой в Пекин, чтобы специально посмотреть «Евгения Онегина» и «Дядю Ваню».
— Чехов и Пушкин — титаны русской литературы, мы ими восхищаемся, — говорит он. — «Онегина» я пел в Пекине и в Петербурге с маэстро Гергиевым, партию Гремина, и был единственным китайцем в коллективе, а вокруг одни русские — певцы, оркестр, зрители. И вот тогда я почувствовал себя будто в окружении героев русской литературы. Такого впечатления у меня, наверное, не повторится. Я еще не пел оперу, не смотрел спектакли, но уже знал произведения Пушкина, читал его стихи, когда Пушкина в Китае запрещали распространять.
— Пушкин в Китае был под запретом?
— Между СССР и Китаем были разные времена — холодные и дружественные. Но это политика, между людьми всегда были дружба и хорошие отношения. В Китае популярны два произведения русской литературы — «Евгений Онегин» Пушкина и «Как закалялась сталь» Островского. Онегин — это мораль, любовь, но… все-таки капитализм. А «Как закаялась сталь» — правильная для своего времени книга, но однажды в Метрополитен-опере она мне помогла. Я хотел общаться с русским певцом, но не знал, как это сделать, и тогда взял с собой в театр книжку про вашего Корчагина, и контакт получился. Это был Дмитрий Хворостовский, он пел партию Онегина. А в Нью-Йорке я смотрел «Онегина» в американской постановке и был разочарован. Игра Маковецкого в «Дяде Ване» — идеал актерской игры.
Шов должен быть абсолютно ровный, даже если этот шов никто никогда не увидит
Самое удивительное: «Дядю Ваню» играют уже 16 лет, а в Пекине и Шанхае он прошел так, как будто только вчера сдали премьеру. Это объясняется прежде всего тем, что играет его практически тот же состав, что и выпускал премьеру в 2009 году. Только ушла из жизни Галина Коновалова, игравшая няньку Марину (вместо нее Любовь Корнева), Владимира Вдовиченкова заменил Артур Иванов. Не смог отправиться в Китай Владимир Симонов (профессор Серебряков), и здесь эту роль сыграл Александр Андреенко. Кстати, впервые, поскольку только что перешел в труппу Вахтангова из Театра Маяковского. И на сцене Poily Theater в Пекине нашел свои краски для роли. А так состав «Дяди Вани» не страдал от вводов — Людмила Максакова (маман), Юрий Красков (смешной и трогательный Вафля), Анна Дубровская (холодная красавица Елена Андреевна, погибающая от тоски), Маша Бердинских (страстотерпица Соня) и первый номер — Сергей Маковецкий (дядя Ваня, он же Иван Петрович Войницкий).
В антракте в гримерке Сергей Васильевич пьет кофе, курит сигаретку, а я пристаю к нему: за 16 лет не могло не измениться ни у него самого, ни у публики отношение к его герою. Кто он сегодня — этот дядя Ваня? И почему у него жизнь-то пропала? Вот монолог артиста не на сцене.
— Я помню слова Римаса, и я с ними согласен. Он сказал: «Есть памятник принцессе Турандот. Я думаю, нам надо поставить памятник дяде Ване. Потому что есть люди, для которых служение — семье, племяннице — не служба, а просто честная работа. Дядя Ваня даже не ожидает похвалы и прибавки к жалованью. После всех приключений, которые выпали на его долю во время приезда профессора Серебрякова с красавицей женой, он в финале говорит профессору: «Все будет по-старому. Ты будешь получать то же, что и прежде». «Мы будем работать, — скажет Соня. — И потом, когда мы умрем, все поймут, как мы плакали, как страдали, как нам было горько, и Бог сжалится над нами. Я верую, верую, верую».
Вот это дядя Ваня. Честный, порядочный, приличный человек. Который не злится, который даже не знает, как признаться в любви. Он говорит: «Если бы я встретил ее десять лет назад… Почему я тогда не сделал ей предложение?» А я не уверен, что у него и тогда это получилось бы, если он не знает, как к ней подойти. Наверняка точно так же робел, хрипел, сопел, выпил бы для храбрости и не сумел сказать самого главного. Такие люди не ждут похвалы, а честно работают. Наверное, на них и держится Земля.
Когда я предложил Римасу это поставить, он спросил: «А ты уверен?» И я ответил: «Мы все дяди Вани». Он со мной согласился. Правда, сейчас редко встретишь «дядю Ваню». Если бы их было больше, мир стал бы чуть добрее. Мы все хотим работать. Все хотим получить справку, что мы такие-то такие-то, да еще медальку нам дайте, пожалуйста. А вот так просто работать, за совесть… Моя теория — шов должен быть абсолютно ровный, даже если этот шов никто никогда не увидит. Но ты один знаешь, что он у тебя идеально ровный. Это уважение к себе самому и делу, которому служишь.
P.S. Наивно подумалось: вот бы такой монолог прозвучал не с театральных подмостков, а политических. Может, тогда там наконец подумали бы о человеке. Просто о честно работающем человеке. Не за страх, а за совесть. За идеальный шов, который никто никогда не увидит.
Фото и шкатулка для Ленского
В Пекине русских артистов узнают на улице, как в Москве. Лично была свидетелем, как девушка, ехавшая куда-то с компанией на велосипеде, едва не свалилась, завидев Олега Макарова, а тот просто шел, и не по велодорожке, навстречу. Так она бросила велосипед, догнала его, чтобы попросить автограф у взрослого Ленского и сфотографироваться. Высокий, статный Макаров изумительно читает пушкинский текст, и его поэт даже в возрасте сохраняет на сцене удивительную легкость.
А Ленский молодой — Николай Романовский, высокий блондин с огромными голубыми глазами — вообще кумир юных китаянок. Артиста, который сам по себе стеснительный, поклонницы забросали подарками.
— Что только не дарят, — рассказывает мне Николай. — Вот из последнего: девушка сама сделала музыкальную шкатулку. Она довольно большая, и если вращать ручку, она засасывает ленту под механизм, и звучит музыка из «Онегина». Сергей Васильевич тоже получил такую. Еще дарят игрушки, мишек, получил несколько писем.
— На каком языке? И что пишут?
— На русском пишут, это был порыв души, описание собственной жизни и то, как наш спектакль повлиял на эту жизнь.
— Отвечаешь?
— Отвечаю, когда мне пишут в соцсетях.
Надо понимать, что китайцы открыты, ну просто как дети. Но как публика они очень разборчивы, культурную туфту под знаком «великий русский театр» им не впаришь, поскольку слишком велико здесь культурное предложение со всего мира. Русское предложение, в частности от Вахтанговского театра, в Китае принято безоговорочно. Судить об этом можно не только по битковым залам, фотосессиям с первыми артистами, но и по тому, что и маленькие роли не остались незамеченными: Елена Сотникова (московская кузина с кратким монологом), Елена Мельникова (Ларина-старшая), Данила Гнидо (партнер танцмейстерши), Клим Кудашкин и Артем Пархоменко (соседи Лариных), Владимир Симонов (бессловесный работник в «Дяде Ване») и выпускник Щуки Сергей Васильев, только принятый в труппу. Словом, те, о которых в рецензиях обычно пишут «…и другие».
— В сегодняшних сложных геополитических условиях Китай для России является самым ближайшим партнером, в том числе и в сфере культурного сотрудничества, культурного обмена, — считает Кирилл Крок. — Мы видим, как здесь хотят слушать русскую речь, видеть русский театр, русских артистов — такое не купишь, не подделаешь.
P.S. А в это время на полях саммита ШОС, также проходившего в Китае, решались мировые проблемы. Но каков будет финал смертельной схватки глобализма и суверенитета — никому не известно.
Пекин — Москва.