В музее Алексея Толстого мертвецы восстали из могил
Но тема мистики в русской литературе была раскрыта не до конца
В музее-квартире А. Н. Толстого в Москве открылась выставка иллюстраций к литературным произведениям, сдобренная картинами художника-постмодерниста Шуры Петрова.
тестовый баннер под заглавное изображение
Корреспондент «МК» отправился в особняк на ул. Спиридоновка, которая при советской власти именовалась улицей Алексея Толстого, чтобы увидеть «Зазеркалье реальности» — проект, обозначенный организаторами как рассказ о мистике в русской классике.
Понятно, что выставку о литературе в принципе сложно устроить так, чтобы желающие ее посетить выстроились в очередь. Но очередную задумку ГМИРЛИ им. В. И. Даля и вправду трудно рекомендовать широкой публике: интересна она будет исключительно человеку читающему.
В шести музейных витринах мы видим иллюстрации к образцовым произведениям. Скажем, к повестям Гоголя. Самые интересные из них — работы Александра Владимировича Маковского, созданные в 1900-х годах: колоритная ведьма на помеле из «Ночи перед Рождеством», щегольской черт верхом на месяце из этой же повести. А также жутковатая картинка похорон панночки (к «Вию»), выполненная Михаилом Микешиным в технике сепии в 1872 году: молчаливая траурная процессия, бесчисленные летучие мыши в небе, озаренный купол церкви — каждая деталь здесь гравюрно прекрасна. Видимо, представленная здесь же картина Шуры Петрова «Шествие феи цветов» (2024 года) как-то должна «рифмоваться» с этой картинкой, но я веду речь исключительно о литературном слое выставки.
При СССР Николая Васильевича также замечательно иллюстрировали, что подтверждается подборкой из трех работ Алексея Михайловича Лаптева — классика советской графики. Особенно замечательно ему удались неведомые чудища из «Заколдованного места» — повести из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки», в которой главного героя нечистая сила устрашала образами говорящей бараньей головы, медведя, птичьего носа и другими формами материализации ночных кошмаров. Опять-таки Лаптев нарисовал поднявшихся из могил бородатых мертвецов («Страшная месть»). Детвору середины прошлого столетия такие штуки могли напугать до мурашек, но сегодняшние дети после реалистичных фильмов о зомби едва ли будут сильно впечатлены.
Но пойдем дальше.
У Пушкина самой мистической оказалась сцена смерти старухи из «Пиковой дамы», изображенная Борисом Фридкиным. Затем следует значительный хронологический провал, исключающий классиков второй половины XIX века, творчество Алексея Константиновича Толстого, Погорельского, Одоевского…
Организаторы сразу переходят к наследию «профильного» писателя, кому и посвящен музей, — Алексея Николаевича Толстого. И здесь интересно то, что его нередко считают литератором чисто соцреалистическим, в случае с «Аэлитой» — этаким русским Гербертом Уэллсом. Но и в романе о покорении Марса ощущается интерес к мистике, ирреальности и тайнам истории цивилизации (как-никак — «советский писатель» А.Н.Толстой вышел из Серебряного века).
Плюс современные иллюстрации Аллы Высотской убедили лично меня перечитать «Гиперболоид инженера Гарина» (хотя вроде бы там чисто научная картина мира, без чертовщины). А еще — купить книжку или скачать в формате fb2 «Похождения Невзорова, или Ибикус» (будем считать черно-белые, будто выведенные мелом по школьной доске картинки Высотской идеально цепляющим «трейлером» к этой повести).
Остается заметить, что рисунки к «Мастеру и Маргарите», показанные в рамках «Зазеркалья реальности», оказались едва ли выразительными: два эскиза (наброска?) известной театральной художницы Александры Корсаковой (Рудович) только фанатичные ценители оценят — простите за тавтологию (ведь есть же булгаковские экспонаты в ГМИРЛИ им. Даля — раз их хватило на отдельную экспозицию «Дневник Мастера и Маргариты. Михаил и Елена Булгаковы»).
В остальном же «Зазеркалье…» можно посетить вместе с основной экспозицией дома-музея. В качестве десерта, дополнения к ней.