Беслан: 21 год в состоянии надежды
Самые тяжелые последствия теракта 1 сентября 2004 года переживает Фатима Дзгоева, которая до сих пор борется за жизнь
Фатима Дзгоева — самая, пожалуй, известная заложница Беслана, которая так и не смогла полностью восстановиться. Ей уже 31. А 21 год назад было десять. Круглая цифра. Легко считать.
тестовый баннер под заглавное изображение
Все помнят про тех, кто погиб. Но выжили тоже многие, больше 800 человек. И у каждого бывшего ученика школы номер 1 в Беслане впереди была целая жизнь. За себя и за тех, кто остался во взорванном террористами зале.
21 год прошел… А будто бы было вчера. Многие ровесницы Фатимы уже вышли замуж и стали мамами, в том числе и многодетными. Ровесники делают карьеры. Часть навсегда покинула этот город, который символизирует для них трагедию трех первых школьных дней 2004-го.
Даже из тех, кто спасся, далеко не все готовы говорить о прошлом. Словно прошедшие в прошлом году «юбилейные» 20 лет были последним выдохом, после которого сказать уже нечего. Проемы оконных рам, укрепленный саркофаг школы, больше похожий на старую крепость, многолюдье, многие прибыли сюда издалека в первый раз, они ставят на пол бутылки с чистой водой, которой не было тогда у заложников. Бесланский сентябрь обычно начинается с этого, продолжаясь Городом Ангелов на мемориальном кладбище, где лежат 186 маленьких мучеников.
В ночь со 2-го на 3-е сами бывшие заложники и их родственники всегда проводят в школе, вспоминая о погибших близких.
Теракт в Северной Осетии постепенно становится историей.
И даже жители Беслана, которым я звонила, чтобы узнать контакты бывших заложников, не сразу вспоминали, о ком идет речь.
Но эту девочку помнят все. Фатима Дзгоева перенесла две комы. В одной была 15 дней. В другой — 21.
Правая сторона головы Фатимы была раздроблена, заново собирали из пластика и титана.
А саму Фатиму опознали по рукам и родинкам…
После первой комы она стала как младенец. Как будто бы начала свою жизнь с самого начала. Не могла есть и пить. Не узнавала близких. Не говорила.
Она и сейчас не может говорить так, как все. Надо вслушиваться в звуки и слова, только тогда понимаешь смысл. А по телефону и вообще не разобрать. Она опять в Германии вместе с тетей. Снова в больнице. Уже в который раз. Чтобы лечить Фатю, Дзгоевы в свое время продали машину и квартиры, положенные от государства бывшим заложникам.
И каждый ее день — это преодоление того, что было тогда в Бесланской школе.
Она говорит, что не помнит ничего из того, что произошло. Эти три дня стерлись из памяти, словно их и не существовало вовсе. Помнит только незнакомую женщину, которая попросила у них с сестрой туфельки, чтобы налить в них воду. У женщины обувь была старая, а у сестер новая — мама купила. Та женщина погибла.
«А я просто заснула», — говорит Фатя. Просто заснула на три дня, но не умерла.
Она не помнит взрыва, не помнит штурма. Сквозь забытье мерещится только дождь, который вроде бы стучал в разбитые окна Бесланской школы. И как ловила ртом холодные капли. Но, может быть, это тоже был просто сон.
Две сестры. Фатима и Залина. Одна шла в третий класс, другая во второй. Одна из них не вернулась. «Фатима еженедельно строго ходит на кладбище, чтобы навестить сестру. И всегда говорит: «Вот если бы Зая была жива, была бы у меня сестра, близкий человек. Мы бы все время были вместе, были рядом, нескучно было бы. Одна другую поддерживала бы и помогала».
За 21 год она так ничего и не увидела, кроме больниц. Больница — лечение. Лечение — больница. Ростов, Москва, Германия, где сменили уже несколько клиник. Вечно в поисках врачей и новых методик. «Продолжаем бороться за жизнь, — говорит Лана Хаткарова, тетя Фатимы. — А как иначе? С нами рядом девочка, которая осталась жива и хочет жить дальше».
Каждое утро Фатя встает с кровати и берет свой крестик. «Спасибо, что у меня есть утро, — так она говорит, — спасибо, что у меня были день и ночь. Буду ждать снова утра», — рассказывает за нее по телефону тетя Лана.
Если Фатя вспоминает Беслан, то ее тетя — ростовских врачей, которые спасли ей жизнь в том же 2004-м.
Утро Ланы Хаткаровой начинается с того, что она пишет врачам из ростовской больницы. «Они — наши добрые ангелы. Они и по сей день передают привет и обнимают Фатечку».
Тетя Лана не отходит от Фатимы уже 21 год. Как-то так повелось, что именно она все время сопровождает племянницу во всех поездках. Хотя у самой двое детей и уже четверо внуков.
Младший брат Фатимы, Георгий, вырос и стал врачом. В медицину вообще пошли многие из детей Беслана. Словно люди в белых халатах, спасшие им жизнь, навсегда запечатлелись в памяти. Двое — Камболат Баев и Казбек Цалоев — работали врачами на теракте в «Крокусе».
День Фати продолжается тренажерным залом, потом опять процедуры и занятия.
«Состояние надежды. Предотвратили приступ эпилепсии — и уже хорошо», — выдыхает тетя Лана.
«Прошли еще одно обследование, проверяли наш шунт в голове, что-то добавили из препаратов, что-то убрали. Фатя совсем не может спать. Организм не вырабатывает мелатонин. Только после специальных таблеток», — объясняет Лана.
14 июля отметили день рождения Фатимы — уже не круглый 31 год.
Лана говорит, что они молятся на Фатю. Она смысл их жизни вот уже два с лишним десятилетия.
Им надо обязательно стоять на ногах и держать ее крепко. А кто это еще сможет, кроме семьи?
«И обязательно держать хвост пистолетом», — это уже Фатима Дзгоева, как передает ее тетя, говорит мне.