«Что понравилось в Петербурге?» — «Лапшичная»: почему подростки далеки от культуры
Летние каникулы показали, что дети скучают в Русском музее и тоскуют в Эрмитаже
Летний список литературы, особенно в старших классах, давно стал притчей во языцех. Школьники не только не читают классиков, но даже в театр не хотят ходить — на «Чайку» или «Анну Каренину». Поколение гаджетов не готово вежливо скучать на выставке, как их родители в детстве, и открыто бунтует против тиши художественных музеев. «Предки» в панике, педагоги в растерянности — никто не понимает, как познакомить современное поколение с «сокровищницами культуры».
тестовый баннер под заглавное изображение
Поколение байтов
Опыт свидетельствует — если понятно, кто виноват, становится яснее, что делать. И если почти невозможно затащить ребенка в музей, надо понять, с чем это связано.
Современные школьники, которые, сообразуясь с «буквенной» градацией, либо альфы (родились после 2010 года), либо принадлежат к поколению Z (рождены после 1996), соответственно, называют поколением гаджетов. И есть данные о том, что постоянное использование электронных устройств для работы, для развлечения изменило их мозг.
Исследований на эту тему еще немного, поскольку испытуемый период — короткий. Вдобавок в картину вмешался ИИ, облегчивший и ускоривший поиск и переработку информации еще больше.
Но уже установлено: скорость переключения и восприятия информации мозгом качественно выросла. Аналитики из крупной американской цифровой компании подсчитали, что временной период для фокусировки и переключения между задачами уменьшился — в 2000 году занимал 12 секунд. И это же время сократилось до 8 секунд в 2025 году.
Другое исследование показало, что время взаимодействия с одним экраном у всех пользователей сократилось с 2,5 минуты до 47 секунд. Для человеческого мозга это большое изменение. Есть клинические наблюдения, доказывающие, что под воздействием цифровых устройств меняются структуры головного мозга человека. Например, участки с увеличением серого вещества в областях, связанных с обработкой зрительной информации и скоростью принятия решений. Можно сказать, что клиповое мышление, а за ним и пиксельное, меняется на байтовое даже на физиологическом уровне.
Каждый родитель, наверное, обращал внимание на то, что «дети цифровых технологий и массмедиа» воспринимают и усваивают информацию по-другому. Визуальный канал восприятия у них явно преобладает: фотографии, видеоролики, инфографика, анимация становятся главными источниками для познания мира. Причем прием и передача информации у современных детей «многостаночные». Подростки способны смотреть видео, листать соцсети и общаться в мессенджерах и набирать сообщения одновременно.
Проплывая мимо Эрмитажа
О том, что «наши дети — не такие, как мы», можно услышать от родителей очень часто. И так было всегда на протяжении человеческой истории, не только цифровизация тому виной. Но сейчас, вероятно, мы видим качественный переход. И не только когнитивный, социально-поведенческий тоже.
Родители современных школьников выросли в постсоветский период, когда традиции и общепринятые нормы во многих отношениях «были старыми». То есть авторитарными, жесткими и подчас несправедливыми по отношению к детям.
Современных школьников от их «коллег» из других поколений отличает независимое мышление и критический взгляд на мир, свобода в принятии решений. И еще они очень заточены на быструю обратную связь от собеседника — ждут эмоционального отклика, немедленной реакции на свои действия.
Такие особенности «племени младого, незнакомого» отчасти объясняют эффект неприятия ими культурной программы, посещения музеев, парков и дворцов, театров и филармоний. В то время как это «раньше всегда всех устраивало».
— Мы с мужем решили свозить дочь в Санкт-Петербург на 15-летие, — рассказывает Елена из Москвы. — А она у нас терпеть не может музеи и экскурсии. Во всех поездках поэтому мы либо берем «обзорники» и стараемся сами рассказывать про основные достопримечательности, выискивать интересные подробности, смешные факты какие-то, чтобы донести до нее. Либо выбираем необычные экскурсии с интерактивом, дегустациями, реконструкциями и т.д. Чтобы ей было интересно.
В Питере, признаться, ставка была сделана на имперскую стать града на Неве, его красоты. Помню себя в 17 лет, как на меня Санкт-Петербург подействовал. Поразил, убил наповал, можно сказать. Так ничего подобного. Дочь осталась равнодушна к роскошным набережным, Эрмитажу и другим дворцам, проплывая мимо них на теплоходе с телефоном в руках, закрыв уши наушниками и не слушая экскурсовода. На автобусной экскурсии тоже по сторонам не смотрела: «Я все равно ничего не запомню».
Нам удалось затащить ее только в два музея — в Юсуповский дворец и на территорию Петропавловки. Дворец не впечатлил — ни богатые интерьеры, ни картины, ни статуи. В крепости внимание все-таки привлекла могила Петра Великого, про которого ребенок наслышан. Слабый интерес вызвали костюмные манекены в комендантском доме, сидящие в самых неожиданных местах, цифровые стенды. В казематы без нытья сходила — нечто необычное.
Но на вопрос, что же тебе понравилось в Санкт-Петербурге, где мы жили 4 дня, дочь ответила: «Вьетнамская лапшичная».
И это, увы, не единичная история. Дети помладше канючат в музеях, шумят или ноют, потому что им скучно. Подростки упираются и злятся.
— Мой средний сын говорил, что в музей ни ногой, младший искренне ненавидит театр, — рассказывает многодетная мама Наталья из Новой Москвы. — Наша старшая дочь плакала настоящими слезами в художественных галереях. Но ходить мы их все равно заставляли скрепя сердце. Что-то да должно отложиться…
— Признаемся: мы все в детстве скучали в музеях, — говорит социальный психолог Валерий Раушинский. — Ходить по пыльным залам со строгими тетеньками-смотрительницами никому не нравилось. Не нравились длинные концерты, библиотеки, где нельзя лишний раз пошевелиться. Редко-редко в этих самых культурных местах происходило что-то по-настоящему интересное. Экскурсовод попадался живой, «заряженный» своей темой. Или фильм какой-то вдруг в музее показывали, чаю предлагали выпить в усадьбе.
Сейчас, конечно, музейщики и даже библиотеки стараются, делают «умные» стенды, живые экспозиции, макеты, интерактив и так далее. Но эти усилия отстают от реальности. Дети не только не готовы «вежливо скучать», как мы в свое время. Они к культурному усилию не привыкли. Размеренный темп, присущий музею и почти любой экскурсии, для них неприемлем. Он может быть хорош для взрослого как средство отдыха, дзена, эстетической терапии. Но не для школьников или студентов, они и так не устали еще. Живое общение, визуализация с частой сменой контента и «картинки» — на это готовы подписаться современные подростки.
— И это, наверное, плохая новость для школ, библиотек, музеев и театров, — продолжает Раушинский. — И для родителей. Чтобы вложить хоть какую-то культурную информацию в детей, самим надо напрячься, перестроиться. Давать много информации, быстро, ярко и, желательно, творчески. Использовать цифровые экраны, к ним дети сами тянутся. Переключаться быстрее.
Я видел подобный музей в одном из наших небольших городов. Вначале идет фильм про экспозицию, она небольшая. Потом каждый стенд загорается и гид-андроид рассказывает, а на потолок подсвечивается дополнительная информация. В принципе, ничего сложного, просто другой подход. Дети были довольны и заинтересованы поголовно, а вот взрослые — нет, некоторых раздражало мелькание. Поэтому можно сделать такой вывод: посещения музея или усадьбы обычно требуют от родителей дополнительных усилий. Но далеко не у всех найдется желание, время и даже способности для таких дополнительных занятий.
«Анафемский» Пушкин
Еще одним ярким примером того, как сложно теперь прикоснуться вместе с ребенком школьного возраста к «нестареющей классике», можно считать академическое чтение.
В принципе, давно понятно, что с программой литературы в школе «что-то не так». И ясно, что многостраничные труды отечественных и не только классиков с заданиями на лето несовременны и почти «непролазны» для массового детско-подросткового читателя. Об этой тенденции заговорили еще лет 10–15 назад.
Сейчас по понятным причинам, среди которых цифровое ускорение, нейропластичность со стороны мозга, проблема усугубилась. Одни родители решают ее при помощи аудиокниг, другие водят чад на спектакли «по классикам», смотрят фильмы-экранизации. Но и они не панацея, потому что полно детей, которых в театр не затащишь, и смотреть скучные советские экранизации они не расположены. Остается лишь зачитывание отрывков и добор остальной информации из того же Интернета.
— Я очень жалею, что, взявшись за «Евгения Онегина» вместе с сыном, который идет в 8-й класс (решили ознакомиться с текстом заранее), не пошли по пути отрывков, — рассказывает мама школьника Петра из Москвы, Александра. — Надо было выбрать несколько хитовых строф, вроде «мы все учились понемногу», «я к вам пишу, чего же боле», «любви все возрасты покорны» и так далее. Нет, мы решили продраться через «Онегина» целиком и потерпели неудачу.
Скажу о себе — я была книжным червем и глотала книги библиотеками. Ребенку мы тоже вначале пытались привить любовь к чтению. Читали постранично, одну я, другую он, читали по ролям. Потом я поняла, что даже сказки на ночь он не слушает, думает о своем. Не привилось. Хотя учитель и говорит, что он один из лучших учеников по литературе в классе.
На Пушкина я очень надеялась, на его живой язык. Но бесконечные отступления и аллегории, устаревшие слова и понятия, намеки самого А.С. на обстоятельства его жизни, южной ссылки и так далее… Мне приходилось все время прерываться и что-то объяснять. Пробовали голосовой помощник привлечь, но ИИ многое путал и «сам» не знал, как выяснилось. Различных Фебов, Эолов или Алеко, а также Языкова или Парни приходилось все время гуглить и объяснять. Я столкнулась с тем, что и сама уже не помню половины имен богов или отсылок, которыми пестрит роман.
В общем, через какое-то время поняла, что сама бешусь от количества текста в знаменитом произведении. Стих прекрасен, он звучит как музыка, но велеречив и тяжел. И предполагает определенный культурный багаж. И текст слишком пространен для современного человека, это я тоже поняла. С другими авторами у меня тоже так, возникает это ощущение «много букофф». Даже с теми, кого в детстве любила читать: Тургенева, Гоголя, Флобера. Для современного ребенка с увлечениями стрелялками и короткими сториз они просто анафемская пытка, как во времена Пушкина говорили.
Хорошо хоть, мы с ним усвоили отдельные понятия. Что такое дрожки, почему самыми быстрыми лошадями тогда были почтовые, как жили в имениях XIX века. Доползли до конца III главы и бросили. Я только вкратце пересказала, чем кончилось: дуэль Онегина с Ленским, замужество Татьяны, разочарование Онегина…
— Я бы хотел читать текст без непонятных слов, — отвечает сам Петя на вопросы «МК». — А тут и слова непонятные, много. И мама еще постоянно спрашивает: «Ты понял, ты знаешь, что это такое?» Если очень много непонятного, лучше сначала все прочесть, а потом ссылки открывать. Или не докапываться до нас, а перевести это все на понятный язык.
— Старшие поколения выросли в период менее насыщенного потока информации, меньшего количества отвлекающих факторов, — говорит семейный психолог Вадим Сеннов. — Родители современных школьников и их родители учились концентрироваться на одном занятии дольше. Использовали традиционные способы обучения (тексты книг, уроки с учителем, практические занятия).
Вдобавок тогда преобладали вербальные способы донесения информации. А современные молодые люди, дети и подростки предпочитают возможности гаджетов и онлайн-ресурсов.
Родителям и педагогам важно понимать особенности восприятия информации современными детьми и подростками, чтобы выстраивать систему воспитания и обучения, отвечающую новым требованиям.
Вдобавок на ситуацию с информационным ускорением накладывается и подростковый негативизм. С ним тоже знакомы многие родители: негативизм все воспринимает в штыки. Для такого поведения характерно критическое отношение к взрослым, вплоть да недоверия и поступкам наперекор. Протест внешних требований, традиций, нетерпимость к критике. Вот и получается: не пойду в музей, не буду читать, в театре скучно.
Что этому можно противопоставить? В советах педагогов и психологов на так много конкретики, но некоторые практические рекомендации «МК» все-таки обнаружил. Ведущие рекомендации взрослым: приобрести чуткость, набраться терпения. А еще:
— Открытость в общении. Надо поддерживать и сохранять доверительные отношения с ребенком, создавать условия для открытого выражения чувств и мыслей, делиться эмоциями, вести разговоры по душам.
— Надо понять и принять мотивы поведения ребенка, уважительно относиться к его желаниям и антипатиям.
— Предоставить детям возможность выбора и самостоятельного решения (прочитать фрагменты, читать отрывки вслух или сходить на пьесу по книге, посмотреть фильм). Или, направляясь в музей, уделить внимание определенным залам, периоду или мастерам, которых выберет ребенок.
— Показывать личный пример. Применительно к «культурному негативизму» это означает самим читать книги, посещать театры, выставки, консерваторию, брать ребенка с собой в туристические поездки.
— Не забывать, что перед нами не просто вчерашний покладистый ребенок, а сегодня колючий подросток, но личность на важном этапе формирования ценностных ориентиров, культурных в том числе. И за те ценности, что человек приобретет и выделит для себя осознанно, отвечает именно детско-подростковый период.