Депортированный из Литвы: как живёт журналист Владимир Водо в калининградском ПВР
Как журналист из Вильнюса Владимир Водо оказался в Калининграде после депортации из Литвы
Более года назад эта история прогремела на всю Прибалтику. Живший в Вильнюсе 63-летний журналист Владимир Водо, куда он уехал ещё во времена «поющей революции» и где участвовал в событиях начала 1991 года, освещая приход республики к независимости, был депортирован из маленькой Литвы. На него написали донос, объявив угрозой «национальной безопасности».
тестовый баннер под заглавное изображение
Особенно возмутил всех в Литве ответ на вопрос «Чей Крым?» — Водо прямо ответил, что любое высказывание его дискредитирует либо в одной (той, где он проживает), либо в другой (которой юридически принадлежит) стране.
В результате множества юридических процессов в мае 2024 года он оказался на мосту Королевы Луизы, разделяющем два наших государства. Его изгнали из Литвы и навсегда разлучили с престарелой 88-летней матерью, имеющей литовский паспорт. В перспективе он мог надеяться на гуманное решение ЕСПЧ, ну, а пока как россиянин осел в ближайшем Калининграде, в пункте временного размещения, подрабатывая журналистом в местной газете.
Свое место проживания он разделил с еще тремя прибалтами, полсотней беженцев из Донбасса и соотечественниками из Европы, решившими переехать на Родину по программе воссоединения.
«У меня есть отдельная комната. Туалет, кухня, душевая на этаже в коридоре. Есть помещение со стиральной машиной. Кормят три раза в день, — в самом начале проживания написал мне Водо. — Утром каша и хлеб с маслом и сыром-колбасой, чай из пакетика, в обед суп и какое-то второе блюдо с картофельным пюре с капустным салатом, компот из сухофруктов, на ужин, как в известном фильме, «макароны дают», — попытался он пошутить в переписке со мной.
Надо сказать, жизнь своеобразная, так как контингент самый непростой, и главное, пестрый. И даже попасть на Родину все могут разными путями.
ЛНР и ДНР, а также соотечественники способны оказаться в России напрямую, сесть на поезд или на самолет, а вот депортированный Владимир может попасть на Родину только воздушным путем, пересекать земную границу ему запрещено.
Большинство беженцев из ЛНР и ДНР приехали сюда из Европы, но не горят желанием вернуться домой из-за разрушенного жилья и нестабильной ситуации между Россией и Украиной.
Анна из Угледара бежала из родного города через Европу. Осела в Калининграде. Возвращаться назад не торопится. «Полтора года уже здесь», — рассказала она «МК». Угледар сейчас — российский, но долго переходил из стороны в сторону. «Другие прибыли сюда через Польшу, Чехию», — добавляет она.
Беженцы из Донбасса живут в двух корпусах и на одних условиях — как полностью наши граждане. Их порядка 50 человек.
Соотечественники с иностранными паспортами (израильские, французские, немецкие и др.) проживают в другом, с максимальным сроком пребывания 6 месяцев. За это время они должны себе найти новое жилье, все оформить и туда перебраться по программе переселения соотечественников.
— Недавно был поставлен вопрос выселения нас из центра временного размещения, — рассказывает Владимир Водо. — Но тут же каждому раздали по методичке и паре бланков обращения в суд о том, чтобы их признали постоянными жителями, а уже потом мы можем претендовать на жилье для записи на общую очередь на жильё в Багратионовском «городском округе», хотя многие просто не доживут до этого вследствие своего преклонного возраста и других преград (лицам с несовершеннолетними детьми отказывают в регистрации, так как никак нельзя выселить такого ребёнка) и т.д. Кроме того, велели заполнить сводку о месте работы (если есть) и должности, а также — планируем ли мы остаться в области или уехать в «новые регионы», но это если люди жили в ЛНР или ДНР. Была и фраза «в случае прекращения деятельности ПВР» – я попросил директора ее объяснить, на что он развёл руками и сказал: «Ну, такого же случая нет…» «Но может быть?» — продолжал я. Он снова развёл руками, мол, всё решают в Москве, и именно оттуда потребовали сводку о наших планах и местах работы, якобы с тем, чтобы рассчитывать сумму закладываемых средств на содержании. Я заметил, что, в отличие от ЛНР-ДНР, мы, «депортируемые прибалты», вообще ничего не можем планировать и загадывать, так как всё зависит даже не от России, а от властей Литвы и Латвии. Финансирование ПВР включает 1200 рублей в день на коммунальные услуги, из них 415 рублей на питание, но качество еды вызывает нарекания.
— Вы поддерживаете связь с вашей матушкой?
— Удается это сделать только через подругу. Она, к сожалению, так и не научилась пользоваться современными средствами связями, и несколько раз в неделю к ней приходит подруга, использующая WhatsApp, который налаживает между нами контакт. Я пытаюсь уговорить мать приехать в ПВР к концу года, но пока ничего не ясно. Срок депортации мой заканчивается в январе 2026 года, я планирую подавать на визу для воссоединения с родительницей, но сталкиваюсь с бюрократическими и правовыми сложностями. Обычно престарелые родители воссоединяются с детьми, но в моем случае, наоборот, сыну хочется воссоединиться с матерью, история моя была слишком громкая, и поэтому я не знаю, как к этому отнесутся литовские власти. Разрешат ли они.
Владимир Водо говорит, что наладить товарищеские отношения с жителями ПВР, к сожалению, практически не удается. «Ноев ковчег» — совершенно разные причины привели людей сюда и случайным образом объединили: «Разный у людей менталитет, разные характеры и цели, разные беды, есть те, кто пишет доносы, но в целом нас ничего не связывает, мы приехали сюда из разных мест, у всех разные истории, и даже поговорить нам друг с другом не о чем, и делиться бедами не хочется, каждый сам по себе».