Ветеран госбезопасности поделился подробностями об организации похорон Высоцкого
Знаменитого барда предложили похоронить рядом с Есениным
Жаркая июльская Москва 1980 года. 45 лет назад в столице на самом пике происходивших здесь Олимпийских игр грянуло трагическое событие, которое официальные инстанции постарались тогда максимально «смикшировать», — умер популярнейший артист и автор песен Владимир Высоцкий. О некоторых обстоятельствах, связанных со смертью любимца публики и его похоронами, которые состоялись 28 июля, рассказал «МК» ветеран органов госбезопасности.
тестовый баннер под заглавное изображение
— При жизни Владимира Семеновича сопровождало много легенд, мифов и самых различных фантазий относительно его личности, творчества. Это продолжалось и после смерти столь одаренного человека. Однако изрядная доля «достоверных фактов», связанных с уходом Высоцкого из жизни, не выдерживает на поверку никакой критики, — сразу же подчеркнул эксперт Фонда национальной и международной безопасности полковник госбезопасности в отставке Олег Хлобустов. — Среди прочего это касается и участия сотрудников советских спецслужб в подготовке и проведении траурных мероприятий.
Он не подставлялся
— Прежде чем обращаться к печальным событиям конца июля 1980-го, давайте поговорим о взаимоотношениях «неофициально знаменитого» актера-барда с органами. На протяжении долгих лет работы Высоцкого в театре, при его выездах за границу какие-то беседы с ним вели по линии «организации на Лубянке»? Меры профилактические к нему применяли?
— По имеющимся у меня сведениям, никакой работы персонально с артистом не было. Но перед тем как театру в очередной раз отправиться на зарубежные гастроли, со всеми участниками труппы проводились инструктажи. Им говорили о правилах поведения советских граждан за границей.
Насколько мне известно, сам Владимир Семенович в каких-то неблаговидных ситуациях замечен не был. Он неоднократно выезжал в другие страны, это не только гастрольные, но и частные поездки. Притом официально его «за кордоном» не приглашали выступать как исполнителя песен, хотя, находясь, например, во Франции, он мог откликнуться на чье-то предложение и дать концерт, на который многие приходили с портативными магнитофонами, чтобы записать «полуподпольного» русского исполнителя.
Поскольку личностью он был достаточно известной, в том числе в кругах русских эмигрантов, то иностранные корреспонденты за ним охотились, стремились взять у него интервью и подчас задавали провокационные вопросы… Было это редакционное задание, собственная инициатива журналиста или происки каких-то «компетентных» зарубежных органов, давайте сейчас гадать не станем, а просто зафиксируем: подобное случалось.
Тут следует отметить, что Владимир Семенович зарекомендовал себя при таких ситуациях человеком очень порядочным. И достаточно сдержанным, когда ему задавали каверзные вопросы. Например, во время пребывания во Франции, в 1980-м, кажется, году, у него корреспондент французской газеты поинтересовался: что вы можете сказать по поводу ввода советских войск в Афганистан? Высоцкий тогда ответил весьма разумно: «У меня как у гражданина есть немало вопросов к моему правительству, однако я их буду обсуждать не с вами, а тогда, когда посчитаю это необходимым и при тех условиях, которые посчитаю необходимыми». То есть он не поддавался на уловки, на провокации, как это, к сожалению, происходило порой с некоторыми другими, кто не мог понять ту игру, которую ведут зарубежные СМИ, стремясь вызвать на откровенность и скомпрометировать. Он не подставлялся.
— Неоднократно звучали высказывания, что на Высоцкого были в СССР гонения. Партийные лидеры, Кремль к нему относились негативно, считали чуть ли не инакомыслящим…
— Это как раз из области легенд, мифов, которые сопровождают биографию Владимира Семеновича. Я не думаю, что имели место какие-то реальные гонения. Ходила такая легенда: Суслов однажды попросил Андропова арестовать «чересчур много позволяющего себе» актера и барда. Председатель КГБ был услышанным предложением очень расстроен и уклонился от выполнения сусловской просьбы… Если бы такое в реальности происходило, то Юрий Владимирович наверняка спросил бы у Михаила Андреевича: а на каком основании, за что арестовывать Высоцкого?
Хотя нельзя отрицать тот факт, что партийные функционеры, особенно те, кто курировал сферу культуры, руководство московского горкома партии очень подозрительно относились к Театру на Таганке, где служил Высоцкий. Данный негатив сказывался и на отношении — весьма настороженном, к Высоцкому.
Упомяну о такой ситуации. Когда встал вопрос о поездке Владимира Семеновича к жене Марине Влади во Францию, выездная комиссия МГК КПСС ему, что называется, «зарубила» выезд за границу. Но притом «московские товарищи» перевели стрелки на другие инстанции: таково, мол, мнение КГБ. На самом деле ничего подобного. Действительно, был звонок из горкома Виктору Ивановичу Алидину, начальнику управления КГБ по Москве и Московской области, и он тогда — по согласованию с центральным аппаратом Комитета, с 5-м Управлением — отправил партийному руководству столицы официальную бумагу, где сообщалось, что Комитет государственной безопасности материалами, препятствующими выезду Владимира Семеновича Высоцкого за границу, не располагает. Эта справка лежит в выездном деле артиста. То есть КГБ никогда против поездок Высоцкого за рубеж не возражал.
Вообще, в правоохранительных структурах к нему относились до какой-то степени даже снисходительно. Органы знали о его фактически нелегальных выступлениях, которые организовывали дельцы — представители, как мы это называем сейчас, «теневой экономики». Конечно, кто-то на таких концертах очень неплохо грел руки. Сам Высоцкий тоже что-то с них получал. В те годы если артист — известный, заслуженный, просто поучаствовал в сборном концерте, исполнив, как правило, 1–2 песни, то там максимальная ставка была, если не ошибаюсь, около 50 рублей. А Высоцкий на своих концертах всегда работал буквально на разрыв, у него не 1–2 песни, а часа полтора на сцене. И платили ему за такое выступление, может, рублей 200–300, хотя со зрителей организаторы собирали намного больше. Да, это сопоставимо с месячным окладом Владимира Семеновича в театре. Но надо же учитывать актерский, бардовский реальный тяжелый труд! И слава богу, его ни разу не привлекли к ответственности за такую формально противозаконную деятельность.
Конечно, сам артист прекрасно знал, что за ним, за его выступлениями «приглядывают». Вот типичная ситуация. Накануне прибытия Владимира Семеновича в Кемеровскую область там по линии комитета партии вызвали представителя областного управления КГБ: к нам приезжает Высоцкий, и поскольку мы принимающая сторона, нужно организовать зал, гостиницу, скромный ужин, такая-то комсомольско-молодежная бригада пообещала: один день отработаем бесплатно, чтобы создать достойные условия для его пребывания в нашем городе. Впоследствии сотрудник КГБ находится в зале, где бард репетирует, его знакомят с Высоцким в числе других местных официальных лиц: «Этот товарищ из отдела культуры, это представитель комсомола, этот — из обкома партии, а этот…» «А, представитель ока государева!» — улыбается Высоцкий, которому сразу все ясно. То есть он нормально относился к подобным вещам.
«Достойно проводим достойного человека»
— Давайте обратимся к печальным дням, когда оборвалась жизнь актера и автора песен…
— В трагическую ночь на 25 июля 1980 года в квартире дома 28 по Большой Грузинской помимо самого Высоцкого было три человека, которых он считал своими друзьями… Обнаружив около 5 часов утра, что Владимир Семенович скончался, они вызвали «скорую», вызвали милицию. Сотрудник из ближайшего отделения быстро прибыл на место. Увидев, что умерший — это Высоцкий, он сразу позвонил дежурному по отделению, тот сообщил начальнику столичной милиции. Руководитель райотдела МВД также проинформировал возглавлявшего Краснопресненский районный отдел КГБ Юрия Левшина, поскольку было налажено тесное взаимодействие двух правоохранительных структур в связи с Олимпиадой, проходившей тогда в Москве.
Левшин, получив такие сведения, сразу же связался с дежурным по московскому Управлению. Далее о случившемся доложили Виктору Ивановичу Алидину. Это было, наверное, часов после 7 утра.
Хочу напомнить, что тогда прошло уже семь дней после начала XXII Олимпийских игр, и в Москве поддерживали, так скажем, режим повышенной бдительности. По линии горкома партии было принято решение, что милиция и КГБ будут принимать определенное участие в проведении церемонии прощания и похорон кумира публики с целью недопущения каких-то эксцессов. Следует упомянуть о том, что когда обо всем этом говорили с главным режиссером Театра на Таганке Юрием Петровичем Любимовым, он просил: «Ради бога! Только без Ходынки!» А ведь реальная угроза такого развития событий существовала.
С учетом колоссальной популярности Высоцкого сразу было понятно, что захочет прийти проститься с ним огромное количество людей. Действительно, по данным милиции, таких насчитали до 200 тысяч человек. Наплыв людской наблюдался не только в день прощания 28 июля, но и 29-го, и 30-го числа, после похорон, — тогда уже на кладбище шли, шли и шли. Потому что многие сразу о случившемся не узнали, но затем сработало «сарафанное радио».
— Смерть Высоцкого специально засекретили?
— О случившемся нарочно не стали широко оповещать, давать какую-то официальную информацию в СМИ. Только в газете «Вечерняя Москва» по горячим следам была помещена маленькая заметочка-некролог, и то без указания, где будет прощание, когда пройдут похороны. Это сделали ради того, чтобы избежать чрезмерных скоплений людей и не создавать опасные ситуации. Нужно ведь еще учитывать, что тогда в Москве стояла жаркая погода — до 30 градусов, и это создавало дополнительные проблемы при организации массовых церемоний.
В 12 часов дня 25 июля в московском горкоме партии прошло совещание по поводу организации проводов в последний путь Владимира Семеновича. Некоторые из присутствовавших на нем говорили: давайте проявим уважение, человек этого заслужил. От КГБ выступал начальник отдела 5-й службы московского управления, он сказал, что надо достойно проводить достойного человека. На что один из участников совещания по линии МГК, кажется, инструктор Отдела культуры или Отдела по связям с творческими организациями, заявил что-то вроде: «Какой там «достойный»? Заурядный абсолютно человек, заурядный алкоголик!.. И зачем здесь будем огород городить?!» Но тем не менее в итоге решили, что надо организовать все мероприятия по полной программе.
Комиссию по организации похорон возглавил известный певец Иосиф Давыдович Кобзон. Когда приехали на Ваганьковское кладбище, директор предложил сперва вариант погребения Высоцкого рядом с могилой Сергея Есенина. Но начальник Краснопресненского райотдела Московского управления КГБ, в числе других побывав на этом участке, высказался против: «Нет, здесь хоронить Высоцкого не надо. Почему? Во-первых, тесно. Ведь на похороны придет большое количество людей, соседние могилы просто затопчут, в том числе и есенинскую могилу. Кроме того, люди будут спотыкаться, падать, чего доброго получат травмы… Следует поискать другое место».
И тогда, возможно, даже сам Кобзон сказал: «Давайте вот здесь, недалеко от входа на кладбище! Там же есть площадка свободная и доступ к ней хороший…» Директор кладбища возражать не стал, так и выбрали место, где теперь находится могила Высоцкого.
Хочу еще раз повторить: участие представителя московского управления КГБ во всех этих совещаниях и организационных мероприятиях не являлось ни для кого тайной. Всех тогда заботило только одно — чтобы не было никаких инцидентов, чтобы во время проходящей в Москве Олимпиады не случилось что-то экстраординарное. Хотя даже если бы и не Олимпиада, такая задача всегда присутствовала в подобных ситуациях — предотвращение нежелательных эксцессов. Это важнейший фактор деятельности органов безопасности.
В погоне за «жареными фактами» на траурные мероприятия собралось немало корреспондентов иностранных СМИ, как постоянно аккредитованных в Москве, так и прибывших для освещения Олимпиады. Однако их ожидания стать свидетелями «чего-то такого» не оправдались. Никаких серьезных ЧП не произошло. Хотя ситуация складывалась непростая со всех точек зрения.
Город накрыла жара, а очередь людей, пришедших в Театр на Таганке проститься с Высоцким, растянулась на огромное расстояние, люди там стояли по 3–4 часа. Поэтому были предусмотрительно выделены дежурные бригады «скорой помощи» на случай, если кому-то станет плохо. Контролировали обстановку и сотрудники милиции, в обязанности которых входило следить, чтобы не было никаких хулиганских выходок.
— Доводилось слышать, что на похоронах Владимира Семеновича имели место попытки неких спонтанных обличительных выступлений типа: вот, мол, режим доконал Высоцкого. Кого-то даже вроде арестовали за это…
— По линии оргкомитета похорон такие вещи пресекались. Сам Кобзон в той ситуации находился в контакте с представителями МВД, КГБ. Ему подобные инциденты были абсолютно не нужны. По крайней мере, в официальных речах, прозвучавших на панихиде, как мне известно, ничего подобного не прозвучало. Еще раз повторю: накопилось много мифов и легенд, которые сопровождали и жизнь Высоцкого, и его смерть.
На тот момент это оказалась, наверное, самая многолюдная церемония похорон, и не следовало превращать происходившие траурные мероприятия в какую-то политическую демонстрацию. Ее там и не было, а была очень искренняя скорбь тысяч людей, которые ценили таланты Высоцкого.
— То есть во время прощания с Владимиром Семеновичем, его похорон серьезных эксцессов не зафиксировано? Какие-то задержания были проведены?
— Насколько мне память не изменяет, случилось тогда 2–3 задержания, но это связано с хулиганством, выходками людей, находившихся в состоянии изрядного подпития. То есть элементарное нарушение общественного порядка. Но никакого политического или иного значения им не придавали.