Пугачева отказалась любить по-русски: заплатила сполна

Добронравов рассказал, почему Пугачева отреклась от самого главного хита про Россию

«Кобзон меня однажды хорошо представил высокому телевизионному начальству. Спросили: «А кто это?» Он говорит: «Автор «Как упоительны в России вечера». Ну и его собеседник: «Понятно…» С такой ироничной интонацией. А Кобзон ему: «Что тебе понятно? Когда я молодой спел «А у нас во дворе», меня тоже так представляли», — рассказал в свой день рождения певец и композитор Александр Добронравов.

тестовый баннер под заглавное изображение

А также он вспомнил, как принимал участие в раскрутке Сергея Крылова, как сам писался на Брайтон-Бич, как сделал шедевром их с Укупником песню «Мишель» Валерий Леонтьев, а Алла Пугачева, наоборот, прошляпила возможность исполнить крутейший хит. И многое другое из закулисного мира шоу-бизнеса.

«Покурили с Агузаровой по сигаретке, поговорили» 

— У вас огромное количество известных песен. Наверное, вы в юности и представить не могли, что жизнь сложится так?

— Ну да. В детстве точно не думал. Семья у нас была совсем обычная. Хотя я и вырос на Арбате.

— Арбат — особенное место. Были мальчиком-мажором?

— Нет, мажором не был. Но это, конечно, наложило отпечаток — не на окраине же рос. Всё-таки центр города, определённая среда, школа. Конечно, это влияет на формирование. Музыка с детства была рядом.

— Родители как-то направляли вас? Или это было ваше увлечение?

— Нет, я сам. Меня не заставляли. Я сразу поп-музыкой заинтересовался. Ещё маленьким. Ловил на приёмнике передачи — с Америки. Мы их слушали, под них подстраивались. И в школе, и в одежде, и в прическах.

Нам, конечно, не разрешали особо — длинные волосы, стиль… Но мы всё равно делали по-своему.

— То, что ваш отец был профессором, не мешало вам идти в музыку? Не было давления: «Сын, давай в МГУ»?

— Да, отец — профессор. Но он меня никогда не подавлял. Был человек демократических взглядов, не из тех, кто говорит: «Музыка — ерунда, давай в науку».

Конечно, МГУ рассматривался — мы готовились. Я ездил к преподавателю, пытался что-то решать, сложные уравнения… не получилось.

Тогда мама через подругу нашла мне репетитора, и я стал готовиться к поступлению в Институт культуры. Так всё и началось.

— Пусть Арбат, Москва — но вход в шоу-бизнес был всегда закрытый. Как у вас сложилось?

— Да, тогда и слова-то «шоу-бизнес» не было. Я вошёл через ресторанную историю. Просто быстро сошелся с нужными людьми — и всё пошло.

Я учился тогда с Сашей Зайцевым, клавишником из «Машины времени». Игорь Николаев тоже параллельно учился. Витя Михалин — это «Бабочка» из группы «Автограф».

— Игорь Николаев уже тогда был звездой?

— Ну, он выделялся. Был такой яркий, своеобразный. Я помню, он ходил в пыжиковой шапке и c короткой стрижкой. Без длинных волос еще был, но уже с усами. Нет, очень симпатичный был парень и уже работал клавишником у Пугачёвой.

— У них был роман с Пугачевой?

— Нет, у Аллы был роман с Павлом Слободкиным. А Игорь никогда не говорил, что между ними были близкие отношения. 

— А вы тогда Пугачёвой ничего не предлагали? Песни, аранжировки?

— Да нет, я стеснялся. Музыка у меня тогда была совсем другой. Я писал, но не такую песенную, не эстрадную. В ансамбле «Феникс» тогда играл. Женька Хафтан к нам приходил. Мы репетировали, даже одну патриотическую песню сделали — для программы.

— Потом была группа «Браво», верно?

— Да, приехал к ребятам, они говорят: «Послушай, чем мы занимаемся». Я послушал — и сразу втянулся. Тогда же появилась Жанна, она же Ива Андерс – Ивка, мы так её называли. Яркая, необычная. Мы постояли с ней, покурили по сигаретке, поговорили — она, наверное, так меня проверяла, как нового члена команды. Я ребят подвёл немного, за что тоже каюсь, они напечатали плакат со мной, но я не смог поехать ни на гастроли, ни на «Музыкальный ринг»! Но всё равно остались друзьями.

— Жанна Агузарова, конечно, фигура особенная…

— Да, сейчас таких нет. Она же взлетела без блата, без денег, без продюсеров. Просто голос, харизма — и всё. Сейчас, мне кажется, это невозможно. Сейчас сплошное засилье банального. Даже те, кто талантлив — им очень сложно пробиться. Всё замылено.

Леонтьев взял «Мишель» и сделал из нее шедевр

— Вы работали в группе «Браво» как музыкант? Не писали для них?

— Да, как пианист. Два месяца поездил, устал, да и как-то денег мало было. Потом хавтановская музыка — это классно, но я уже начал самостоятельно работать, группу сделал свою «36 и 6». Такая ничего была. 

— Это было финансово более интересно? Вы уже могли зарабатывать как автор?

— Нет, я в ресторане работал. Утром — репетиция или студия, вечером — ресторан. Была такая студия «Рекорд» Чернавского, Валерий Леонтьев был там хэдлайнером. Его аппаратура там была полностью, они с Чернавским сотрудничали. Там сразу аудио- и видео- была студия. 

А потом на студии уже у самого Валеры Леонтьева он сделал свою — на Преображенке, я познакомился с группой «Кино», они там писались. Не многим удавалось зайти на леонтьевскую студию, но «Эскадрон» Олега Газманова там создавался, Линда Макса Фадеева тоже там, Игорь Тальков, Серёжа Крылов, Андрюша Косинский…

— Именно там вы познакомились с Крыловым?

— Да. Сергей Крылов там был и Андрей Разин. Меня Разин и привел, я ему пять песен написал в стиле Крылова, «Браво», такое рокабилли, мы записали их на этой классной студии. Там я со всеми и познакомился и всё закрутилось. Я с Лёшей там познакомился Глызиным, он думал, что я буду с ним работать, но как-то не сошлось. Я тогда развивался еще, а Леше нужен был хитовик, вот он Чайку и нашел. Потом у меня появилась песня «В далёком Бискайском заливе». К ней даже сам Валера Леонтьев присматривался, там музыка такая фирменная, ему нравилась, и текст нестандартный — какие-то манговые острова, мулатка, ее возлюбленного убили — его история. Но он нет, не взял. А для Крылова эта песня сыграла большую роль. Он тогда поехал в Киев, на программу «50 на 50». Там всё и закрутилось. Крылов был артист яркий, нестандартный: кепка, шорты, немного полный — запоминался. Прыгал, какие-то взмахи руками делал — ну, шоу. И там он взял гран-при. Все мои песни того периода он пел. А Леонтьеву я тогда делал аранжировки — на «Шпионку», «Чёрное море», Газманова «Дело вкуса», потом еще на парочку газмановских песен. Ну как-то я ещё не был таким маститым композитором, не очень еще нащупал хиты, но уже большие звезды на меня обратили внимание как на автора. 

— Зато потом вы создали для Леонтьева такую прекрасную «Мишель», как у вас получилось написать ее в паре с Укупником? 

— О, «Мишель». Такая хорошая, стильная песня. Я сидел наигрывал вступление, аранжировочку сделал. А Аркаша потом зашёл, услышал и начал тут же придумывать запев. И очень получился он классный на шесть четвертей. Такая нестандартная песня. За что Аркадию, конечно, огромное спасибо и респект. Мало кто так пишет на шесть четвертей и оттуда переходим уже в мой, «человеческий» припев на четыре четверти. Вот так она и сложилась. И он ее записал, работал много…

— И она у Укупника не пошла.

— Как-то да. Ну, не его тема. Он все-таки более такой эксцентрик. И он Валере Леонтьеву предложил ее.

— Сам предложил Валере? 

— Да, да, сам. Валера записал и клип снял. Во Франции! Да, это тоже немаловажный момент — продвижение песни. Он обычно же редко снимает клипы, просто это значит, какая-то песня ему особо приглянулась, что он ее выделяет. Он ее очень хорошо сделал и она в его стиле. Получилась очень элитная вещь, безумно изысканная. Сделал настоящий шедевр. И сам Валера в клипе так классно выглядит.  

Эту песню, кстати, страшно любят на Украине, прям всегда просили, чтобы я спел, я имею право ее исполнять, как автор.

«Я остался в Штатах, потому что Крылов не взял меня в Майами»

— А как вы попали в Штаты?

— В Штаты с Серёжей Крыловым. Это была первая моя заграница. И сразу Нью-Йорк, Манхэттен. Такой прям отжиг!..

— И вы остались там?

— Когда первый раз приехал, то нет. А вот через год, в мае 1995-го, я уже остался. 

— То есть вы съездили на гастроли, вернулись и опять через месяц уехали в Штаты?

— Ну мы с Сережей приезжали и с «А-Студио» записывать его программу «Ангел — 421». Там было три моих песни и все аранжировки мои. Мы там всё сыграли, так сказать, в паре — два клавишника, и я там спел песню. На этом альбоме «Гуд бай, Элтон Джон», такая хорошая. Потом «Стюардесса по имени Жанна», только — 2. Мы подружились с Пресняковым, Серёжа его очень любил. И творчество, и как он работает. И вот такую песню мы написали. И, конечно, «Осень — золотые листопады» — это наш хит, дуэт. Это был первый приезд. В следующий приезд мы уже писались на другой студии. Был такой экспериментальный альбом. Там уже много было моих песен. Такой музыки не было просто в России. Сергей Крылов всякие фишки голосовые придумал. Хоровые. И на этой студии мы взяли тогда молодых ребят. Это Лёша Романов, сегодня такой хороший композитор, процветающий, у него группа «Винтаж». Он тогда юный был — 16 лет. Он тоже записывал песню. И Буша Гомана, который цыганский певец, он потом в третьем «Голосе» был. И Юля Началова с папой. И вот именно этим составом они вернулись без одного человека — без меня. 

— Почему так получилось?

— Потому что Наташа Пляцковская позвала меня на студию на Брайтон к Вениамину Свердлову, записать песню «Ромашки для Наташки». Просто попробовать, потому что «Серый» уехал в Майами. Был очень важный момент, нас спонсировала компания, которая продавала недвижимость в Америке олигархам. И вот Сергей Крылов представлял квартиры, танцевал там, пел — рекламировал, короче. Это всё выглядело очень здорово. И вот он уехал в Майами, меня не взял, и у меня оказался свободный день. И мы приехали на студию, я быстро накидал аранжировочку, вот прям быстро, быстро на «Ромашки для Наташки». Всё. Готова песня. Мы её как-то просто собрали, даже не сводили так, как обычно, и спел я как-то так всё очень прям просто — демо-демо. А потом Наташка отнесла на радио и она как-то попала в стол заказов. И сразу полетела. И Наташа говорит, что надо остаться и записать уже свой альбом, я остался на полтора года, и очень хороший альбом получился. Он не выходил, по-моему. Не знаю даже почему. Ну а потом я вернулся, и начался период «Белого орла».

— Какие были ощущения после возвращение из Америки?

— Было ощущение, что там вот всё так прогрессивно, а здесь какое-то отсутствие этого. Ну, я, во-первых, изменился. Приехал такой просветлённый. Голубые глаза — такие были линзы. Похудел на 20 килограмм, такой был спортивный, я там бегал, и меня никто не узнал.

— А что, совсем не остались, не ваше?

— Нет, а там просто негде было оставаться. В ресторане я уже играл. Пониже это был уровень. А я автор уже был.

— В России вас, наверное, тоже не особо охотно приняли? Связи-то потеряны уже были. 

— Сольная карьера не пошла. Просто я не знаю даже почему… Удачи как-то не хватило. Вот так, можно было, конечно, крутануться, но я просто не знал, с кем разговаривать, на какую тему, какие песни. А тут Аркаша Укупник говорит: «Приходи ко мне работать аранжировщиком. Я тебе комнатку дам в "Олимпийском" с оборудованием». И я пришёл к Аркаше, а там Жечков, и он говорит: «Давай работай, давай, всё, поехали». Ну всё, и начали проект «Белый орёл». Деньги большие он платил, огромные просто, я там офигевал просто. Ну олигархат первой волны… Ну, а когда этот проект закончился, я перешел плавно к сольной карьере.

«У Пугачевой «Как упоительны в России вечера» не зашли бы»

— Помните момент, когда вы проснулись знаменитым?

— Когда пошла песня «Как упоительны в России вечера» — вот тогда точно. Там работы было очень много. Всё сразу закрутилось.

— Вы ее для Жечкова специально писали?

— Я написал, и она как бы лежала. Потом Аркаша Укупник показал ее Пугачёвой.

— Пугачева не взяла такой хит?

— Не взяла. Нет, она послушала всю песню до конца, что редкость. Обычно звезды по первым аккордам определяют. А она дослушала. И ничего не сказала.

— Прохлопала?!

— Да, как сама Алла любит говорить: типа, хитами не разбрасываются. И если автор написал, то он сам точно споёт и никому не отдаст. Но у Пугачевой песня бы не зашла! Даже если бы она взяла. Нет! Я сразу понял, что нужно Жечкову отдавать. Потому что при его финансовых возможностях… но главное – его исполнение и уникальный тембр голоса, да вообще при его запале, кураже… Он всегда пел вживую! Вот почему! Там весело было. Мы тогда делали уже второй альбом. Начали писать уже третий. Вот я и показал. 

— Вы понимали, что это очень большой хит?

— Я как бы знал, что у меня есть песня такая, что вот она должна когда-то сработать. Самому петь её? На тот период у меня не было ни команды, ни денег. Да я б, наверное, её и не раскрутил. Мы долго писали её, тяжело рождалась. Над голосом работали, чтобы получилось красиво. Сделали клип. Володя Янковский, он, конечно, уникальный кинорежиссёр такой. Клипы были дорогие, там 40–50 тысяч долларов. По тем временам это были большие деньги. Так Вова их не жалел. Но наезжал на Янковского, когда что-то не нравилось. Володя от обиды плакал. Кричал: «Я сделал, да?!» А Жечков ему: «Не то, не то, что ты сделал, нам надо!» Ну это видеть надо было, конечно. А потом раз — и получается! Но «Вечера» он сделал классно, отца снял своего. Они же минские! Из Белоруссии. Историю вот эту создал, как фильм: XIX век и так далее. Когда клип получился, его пустили, наверное, сразу на все телеканалы. И тут 1998 год, дефолт, и всё это в августе. И клип в августе вышел… Получилось, ну да, так вот совпало. 

— Еще и легла на политический контекст?

— Да-да-да-да. Рубль же тогда рухнул, разлетелся и полностью обнулился, и отовсюду начинает звучать: «Как упоительны в России вечера». Песня залетала моментально.

— Да, стала народной… Вам, кстати, не обидно, что такие песни начинают воспринимать как «просто народные»?

— Да нет. Наоборот — это высшая похвала. Когда песня становится народной — это значит, что она живёт. Знаете, как у Богословского с песней «Темная ночь» — такой народный хит. Люди думают, что это фольклор, а ведь это авторская песня.

Хотя, конечно, сложно повторить такой успех. Это всё личность, харизма, момент.

— А с Пугачевой потом ваши отношения как складывались?

— 8 лет назад Алла Борисовна начала готовиться к своему прощальному концерту “P.S.”. Мы показали несколько песен, довольно сильные все песни, с жизненной позицией, одна с интересным названием «Я люблю по-русски», а также финальная песня всего концерта «Спасибо всем», их Алла Борисовна приобрела, и мы подписали договоры, но к большому сожалению, они так и не были записаны и исполнены. В тот период Алла Борисовна очень много рассматривала песен для программы и выбирала, что встанет в программу, а что нет, но мои песни так и не записала.

 

О том, как звезды выбирают сегодня песни в репертуар, работает ли Киркоров «за дружбу», как решает с авторами Лепс «цену вопроса», а также почему «Как упоительны в России вечера» не продали на Украину и как рождалась песня «За Победу, за Россию, за Донбасс!», читайте в продолжении интервью с Александром Добронравовым на сайте «МК».

Кто такой Александр Добронравов: справка «МК»

Российский певец, композитор и продюсер Александр Добронравов (род. 30.07.1962, Москва) начал карьеру в 1980-х, работая с группой "Браво" и ансамблем "Весёлые ребята". Автор хитов "Безнадёга", "Осень — золотые листопады", “Одинокая волчица” и "Как упоительны в России вечера".

В 1990-х сотрудничал с группой "Белый орёл", создав популярные песни "Я куплю тебе новую жизнь", "Добрый вечер”, “Моя любовь — воздушный шар” и другие. С 1999 года развивает сольную карьеру, выпустив альбомы "Волчица" (2002), "Территория любви" (2013), “Нежданно-негаданно” (2015), “Любите друг друга” (2019) и “Всё люблю” (2025). Писал для Крылова, Леонтьева, Преснякова, Малинина, Киркорова, Лепса.

В 2020-х выпустил патриотические альбомы "Шестьдесят" (2023) и "Первый патриотический" (2024). В апреле 2024-го награждён медалью "За труды в культуре и искусстве".